Мушкетер и фея - Страница 8

– А что будете? – с подозрительным нетерпением спросила Виктория.

Талька мстительно сказал из-под чайника:

– Будем вашей краской наши щиты красить. Чтоб пятен не было. Чтоб одинаковые были. А остаточек вам вернем, так и быть.

– Чтоб вы подавились этим остаточком! – с восторгом в душе воскликнула Вика. И друзья посыпались с забора, чтобы враг не заметил их ликования.

Но они еще не были уверены до конца. Они сидели на Викином крыльце и ждали, и грызла их тревога.

В два часа дня появились в калитке два Джонниных пятилетних разведчика. Джонни, сдерживая нетерпение, пошел навстречу.

– Ну?

– Красят! – отчеканили разведчики.

– Красят, – небрежно сообщил Джонни, возвратившись на крыльцо.

– Джонки, ты великий человек, – проникновенно сказал Сережка.

– Мы подарим тебе Меркурия, – снова пообещал Борька.

Стасик в немом восторге встал на руки. А Вика… Ну что возьмешь с девчонки! На радостях она чмокнула героя в перемазанную краской щеку.

Джонни шарахнулся и покраснел…

– Ой! – спохватился Стасик и встал на ноги. – Борька, пора!

– Куда вы? – спросил Сережка.

– Липушку на выпас, – ласково сказал Борька.

– Липушку на тренировочку, – нежно добавил Стасик. – Тренировка – залог победы.

– Вы там не очень, – предупредил Сережка. – А то как снизит удои, да как запрет ее от нас бабка…

– Снизит?! – возмутился Стасик. – У нас режим! Программа! Распорядок. Все по-научному!

В тот же вечер Стасик Дорин бесстрашно явился во двор к Самохиным. В одной руке он держал пакет с пластилиновой печатью, в другой – лыжную палку с белым полотенцем.

– Что надо? – нелюбезно спросил предводитель викингов, появляясь на крыльце. Стасик повыше поднял флаг и протянул пакет. Толька с сожалением поглядел на полотенце. Никакие законы не разрешали отлупить посла. А так хотелось! Он вздохнул, разорвал пакет и вынул бумагу.

"Вызываем на бой!!! Послезавтра. В четверг. В девять часов утра", – прочитал он. Придраться было не к чему: ни одного оскорбительного выражения.

– Будет ответ? – вежливо спросил Стасик.

– Будет, – сказал Самохин. – Послезавтра в девять. Вам понравится.

– Вот и хорошо, – сказал Стасик.

Утро решающей битвы было безоблачным, синим, ослепительным. Не воевать бы, а радоваться. Но суровые покорители северных морей, повелители фиордов, грозные бойцы в рогатых шлемах созданы не для мирной жизни. Их дни проходят в боях… Правда, на этот раз они знали, что больших подвигов совершить не удастся. Велика ли заслуга – обратить в бегство маленький, почти беззащитный отряд! Но проучить непокорного врага следовало, и ровно в девять боевой четырехугольник викингов показался на улице. Заполыхали на солнце оранжевые щиты.

И вот викинги увидели противника.

– Тихо! – сурово сказал Самохин, потому что в рядах началось неприличное, подрывающее дисциплину веселье.

Ну а как было не веселиться? Противник был такой беспомощный, потешный! Пять человек стояли поперек дороги, вооруженные чем попало. У девчонки вместо щита была деревянная крышка от бочки. Джонни Карапуз держал игрушечный автомат, бесполезный в настоящем бою. У Сережки Волошина вообще не видно было оружия. Лишь братья Дорины укрылись за настоящими, как у викингов, щитами. Пятерка эта растянулась в редкую шеренгу, только Борька и Стасик стояли рядом, сдвинув некрашеные щиты.

– Сейчас побегут, – пропищал Пескарь. – Не будет никакого боя.

Но противник не бежал.

– Может быть, они решили геройски погибнуть? – с опаской спросил Пескарь.

– Помолчи, – обрезал предводитель. И, не оглядываясь, приказал: – Пленных заприте до вечера в нашем штабе. А Джонни – сразу ко мне. Я из него сделаю чучело.

…А Сережкин отряд молча ждал врага.

– Не тяни, – прошептал наконец Стасик. – Оставь место для разбега.

– Давай, – попросила Вика.

Викинги надвигались, как рыжий танк.

– Внимание… – сказал Сережка. – Старт!

Братья Дорины раздвинули щиты и убрали руки с Липиных рогов.

Липа глянула вдаль, и ее затрясло, как вентилятор со сломанной лопастью. Еще бы! Раньше она воевала только с одной отвратительно-оранжевой дверью, а сейчас такие двери двигались на нее толпой!

Липа коротко замычала. Вернее, это было не мычанье, а глухой утробный звук, похожий на стон раненого льва. Потом она тяжело встала на дыбы, оттолкнулась задними копытами и ринулась на врага, поднимая над дорогой клочковатые дымки пыли.

– Ха-ррашо идет, – сказал Сережка.

Викинги замедлили шаг. Едва ли они испугались. Скорее, просто удивились. А потом, разглядев, что мчится на них не носорог, не дикий бык и не баллистическая ракета, со смехом опустили щиты и склонили копья.

Ох, как это опасно – недооценивать врага! Что были тонкие копья для разъяренной Липы! Остановить ее удалось бы, пожалуй, только прямым попаданием из пушки.

Раздался сухой треск фанеры и нестройный крик растерявшихся викингов. Строй дрогнул и развалился. Липа исчезла в гуще копий, шлемов и щитов. Она бесновалась в середине толпы рогатых воинов.

В армии викингов стремительно нарастала паника.

– Бешеная! – раздался крик, и это было как сигнал.

Бойцы кинулись в калитки, на заборы и в подворотни, устилая поле брани рогатыми кастрюлями и огненными прямоугольниками щитов. Правда, четыре человека сомкнули ряд и хотели встретить грудью дикого врага, но пустились в бегство, едва Липа обратила на них горящий взгляд.